В начале 1920 г. казалось, что гражданская война в нашей стране кончается. Советский народ остановил наступление армий белогвар­дейцев на Москву и Петроград и разбил их. С разгромом Колчака, Деникина, Юденича были освобождены огромные пространства на юге, севере, востоке. Народ получил долго­жданную передышку.

Воспользовавшись тем, что главные силы Красной Армии брошены на борьбу с белополя­ками, белогвардейцы несколько оправились от поражений и весной 1920 г. начали подго­товку к очередной схватке с Советской респуб­ликой.

С первых дней существования Красной Армии, которая была созда­на в феврале 1918 г., знаменем воин­ской части (отряда, полка, дивизии) стало революционное Красное знамя. Конституция РСФСР, принятая в июле 1918 г., законодательно закре­пила значение революционного Крас­ного знамени не только как государст­венного, но и как военного флага Советской республики.

В годы гражданской войны и ино­странной военной интервенции воин­ские части получали знамена от коман­дования, от партийных и советских организаций, от коллективов рабочих и служащих, тружеников сельского хозяйства. Вот почему они были раз­нообразны по форме, эмблемам и над­писям.

В течение всей гражданской войны империа­листы яростно стремились удержать за собой Кавказ, Дальний Восток, Среднюю Азию. По­граничное расположение этих районов облег­чало присылку войск, оружия и боеприпасов из-за границы. К тому же на Кавказе и в Сред­ней Азии местные богачи, выставляя себя за­щитниками национальных интересов, на деле верноподданнически служили иностранным им­периалистам и готовы были обречь свои наро­ды на колониальное рабство, лишь бы сохра­нить собственные богатства и привилегии. На окраинах нашей страны борьба приобрела бо­лее затяжной характер, чем в центре.

1917 год. Шел третий год мировой империа­листической войны...

Правящие круги царской России предпола­гали, что эта война спасет их от нового рево­люционного взрыва внутри страны. Но война лишь на некоторое время задержала револю­ционный подъем.

Вступив в захватническую войну, царское правительство привело страну к еще большей нищете и разорению.

Из воспоминаний В. Д. Бонч-Бруевича, члена партии с 1903 г.

Вот они, первые дни Октябрьской революции. Город в волнении. Все чего-то ждут. Смольный кипит наро­дом.

Семьдесят первая комната Смоль­ного. Здесь расположился главный штаб восстания —  Военно-револю­ционный комитет. Сюда ночью 25 октября (7 ноября) прибыл Владимир Ильич. Он приветливо и радостно здо­ровался с приходящими товарищами, расспрашивая их обо всех событиях дня и более всего о том, что делается там, у Зимнего дворца и на подступах к нему. Владимир Ильич был еще в парике, не все его сразу узнавали. Но весть о том, что Ленин в Смоль­ном, разнеслась быстро...

Владимир Ильич был недоволен тем, что мешкают со взятием Зимнего дворца. Он не видел там сил, которые могли бы оказать значительное со­противление...

Наконец самокатчик привез в Смольный донесение главнокомандующего Подвойского о взятии Зим­него дворца и об аресте Временного правительства. Владимир Ильич нахо­дился в то время в комнате Военно-революционного комитета... Узнав о победе, все закричали «ура», дружно подхваченное сотней красно­гвардейцев, находившихся в соседней комнате. Через минуту крики «ура» уже неслись отовсюду...

Мы шли цепочкой по широкому коридору Смольного, до отказа набитому людьми.

— Давайте   спрячу,— предложил я, видя, что Владимир Ильич держит парик   в   руке.— Может,   еще   приго­дится!  Почем  знать?

— Ну,     положим,— хитро     подмигнул   мне   Владимир   Ильич. — Мы власть берем всерьез и надолго...

Часа в четыре ночи, утомленные и возбужденные, мы стали расходиться из Смольного. Я предложил Влади­миру Ильичу ехать ночевать ко мне.

Владимир Ильич, видимо, очень устал и подремывал в автомобиле. Приехав, поужинали кое-чем. Я по­старался предоставить все для отды­ха Владимира Ильича; еле уговорил его занять мою комнату, причем подействовал лишь аргумент, что в этой отдельной небольшой комнате к его услугам письменный стол, бумага, чернила, книги...

Прислушиваюсь: спит ли?.. Слы­шу, встал он с кровати, тихонько заглянул ко мне и, решив, что я сплю, еле слышными шагами, на цыпочках подошел к письменному столу. Он сел за стол, открыл чернильницу и, опер­шись на локти, углубился в работу.

Утром я предупредил домаш­них, чтобы они не шумели, так как Владимир Ильич работал всю ночь и, несомненно, крайне утомлен. И вдруг открылась дверь, и он вышел из ком­наты, как всегда, энергичный и све­жий, бодрый и радостный.

—  С первым днем социалистиче­ской революции! — поздравил он всех.

Подошли товарищи, вышла На­дежда Константиновна, тоже ночевавшая у нас. Когда все собрались пить чай, Владимир Ильич вынул из кармана переписанные листки и прочел нам свой Декрет о земле...

Из воспоминаний Н. И. Подвойского члена партии с 1901 г.

Ветер, врывающийся на площадь с Невы, подхватывает полотнища знамен и плакатов, треплет их. Ка­жется, что площадь покрывается багровым пламенем.

Неожиданно в наступившей ти­шине раздаются резкие звуки сирены. Народ настороженно всматривается, и вдруг, пронизывая гущу людей длинными лучами своих фар, на пло­щадь, покачиваясь на ходу, медленно въезжают один за другим два броне­вика — самое грозное оружие того времени...

Броневые машины разворачи­ваются и, как два закованных в же­лезо часовых, занимают места по обе стороны входа в павильон, через который пройдет Ленин...

3 апреля 1917 г. в вагоне поезда, идущего из Финляндии в Петроград, солдаты тесным кольцом окружили человека, который просто и понятно говорил о том, что волновало в те дни каждого рабочего и крестьянина, — о земле и свободе, о том, как покончить с войной. Это был В. И. Ленин. Он возвращался в Россию из эмиграции, в которой находился девять долгих лет после поражения первой русской революции 1905 — 1907 гг. «Солдаты,— вспоми­нала Н. К. Крупская,— становились на лавки, чтобы лучше видеть и слышать того, кто так понятно говорит против грабительской войны. И с каждой минутой росло их внимание, напря­женнее делались их лица».

 «Правда»,    14 (27) июня 1917 г.

...Мы пишем на своих знаменах:

Долой контрреволюцию!

Долой «союзных» империалис­тов, стоящих за спиной организую­щейся контрреволюции!

Вся власть Советам Рабочих, Солдатских и Крестьянских Депута­тов!

Да здравствует контроль рабочих над производством и распределением продуктов!

Долой недемократические пункты в декларации прав солдата!

Против расформирования рево­люционных полков!

Против разоружения рабочих!

Да здравствует вооружение всего народа, и рабочих прежде всего!

Ни сепаратного мира с Вильгель­мом, ни тайных договоров с англий­скими и французскими капитали­стами!

Немедленное   опубликование   Советом действительно справедливых условий мира!

Против политики наступления!

Хлеба! Мира! Свободы!

...Демонстрация должна стать не просто прогулкой, а политическим смотром сил. Демонстрация должна стать орудием давления со стороны революционного пролетариата и ре­волюционных солдат для практическо­го проведения в жизнь их требований.

За работу!  Время не ждет!

...В 1917 г. рабочие России впервые сво­бодно праздновали 1 мая. (По календарю, при­нятому тогда в России, это было 18 апреля.) По всей стране проходили демонстрации. Трудя­щиеся несли лозунги: «Мир», «Свобода»; им казалось, что они уже завоевали право на это. Но именно 18 апреля министр иностранных дел Временного правительства Милюков на­правил союзникам ноту. Россия будет продол­жать войну до победного конца, заверял он английских и французских капиталистов. Нота Милюкова вызвала взрыв народного негодова­ния. 20 апреля солдаты и рабочие Петрограда в знак протеста против политики Временного правительства вышли на улицу. На следующий день по призыву большевиков рабочие столицы прекратили работу и устроили стотысячную демонстрацию. «Долой войну!», «Долой Времен­ное правительство!», «Вся власть Советам!» — эти боевые лозунги демонстрантов Петрограда были поддержаны трудящимися многих городов и районов страны.